События Оперативного штаба и ситуация с коронавирусом

«В настоящий момент в РКБ осталось два корпуса, которые не задействованы под коронавирусную инфекцию: главный корпус (в нём сконцентрирована вся хирургическая служба) и здание химиотерапии. Всё. Остальное – это ковид. Изначально зимой в бывшей гнойной хирургии было развёрнуто 10 коек реанимации и 15 коек интенсивной терапии. Сейчас их 55 – в старой гнойной хирургии и 30 – в отделении кардиологии. Это всё интенсивная терапия, и она заполнена почти на 100%», - рассказывает Игорь Тостановский.

Возле каждой палаты по 6-7 баллонов с кислородом. На вопрос о нехватке ёмкостей с жизненно необходимым для тяжёлых больных содержимым главврач отвечает так:

«Все пациенты, кому необходим кислород, им обеспечены. Да, есть сложность в том, что большой расход – в сутки не меньше пятисот баллонов, но и этот вопрос уже решается Оперативным штабом. Ни один пациент не остаётся без кислорода больше времени, чем необходимо на замену баллона».

В среднем одного баллона хватает на полтора – два часа. На замену требуется не больше минуты. И эта работа не прекращается. Отделение заполнено на 97%, и кислород нужен всем.

«Крайне тяжёлых больных, кому уже не помогают кислородные концентраторы, мы переводим сюда, подаём баллонный кислород. После того, как их состояние стабилизировалось, переводим в обычное отделение», – сообщила об организации лечения в ПИТах (палаты интенсивной терапии) заместитель главного врача РКБ Ирина Чеколтан.

Один из пациентов – Александр из Тирасполя. Он рассказывает, что сначала лечился дома, через 10 дней резко стало хуже.

«Состояние было ужасное: температура – 38–39, задыхаться начал, позвонил в скорую, привезли сюда. Провели обследование. Компьютерная томография показала около 50% поражения лёгких. Сразу лечение назначили, капельницы, – поделился мужчина. – Я насмотрелся за эти три дня, что тут делается. Врачи борются изо всех сил за каждого больного. У меня такое ощущение, что они не ходят, а бегают по отделению. Очень много больных. Я обращаюсь ко всем, чтобы берегли себя, соблюдали дистанцию, маски носили и часто их меняли. Кто не был тут, тот не поймёт!»

В соседней палате лежат три женщины. Среди них ещё одна настоящая победительница.

«Пациентка 52 лет поступила к нам с 20% поражением лёгочной ткани. На фоне интенсивной терапии её состояние резко ухудшилось. Мы применяли и ремдесивир, и тоцилизумаб. И даже после этого содержание кислорода падало, – сказала заместитель главврача РКБ. – Пришлось уговаривать и саму женщину, и её близких, чтобы перевести в реанимацию и подключить к неинвазивному аппарату ИВЛ. Этот метод довольно специфический. На пациента накладывают маску, он должен слушать врача. Дело в том, что, когда в лёгкие «вдыхается» большое количество воздуха, люди, у которых есть панические атаки, клаустрофобия, пугаются. Это сложно, когда ты в сознании, а за тебя дышит аппарат. Должен быть чёткий контакт между реаниматологом и пациентом. Эта женщина умничка, выдержала».

В ответ пациентка выразила признательность всему персоналу: «Я так вам всем благодарна! Такие все чуткие, добрые, понимают, поддерживают, дают веру в себя и возвращают к жизни. Спасибо докторам, медсёстрам и санитарам! Я хочу, чтобы все поняли, что эта болезнь очень страшная. Страх удушья и страх смерти».

Каждые сутки здесь теряют людей. И койки в этом отделении пустуют недолго.

«В первую волну больные были легче. Люди боялись: обращались раньше, не занимались самолечением, не реагировали на интернет. Прошло время, люди привыкли. Сейчас поступают с 70% поражения лёгких. Основная жалоба пациентов: «Я задыхаюсь». И это не при физнагрузках, ходьбе и беге, а в состоянии покоя. А это значит, поражение уже большое», – поделился Дмитрий Добров, заведующий палатами интенсивной терапии инфекционного госпиталя II уровня РКБ.

Дим Димыч, так называют завотделением и коллеги, и пациенты, на передовой борьбы с первого дня. Работал и в первую волну, и в пик заболевания осенью-зимой 2020-го, и сейчас. За это время чего только не было, вспоминает и благодарность выздоровевших пациентов, и обвинения родственников тех, кого спасти не удалось.

«Люди разные бывают. Кто-то настроен хорошо, с тем проще работать. Кто-то – изначально негативно, заявляя: «Болезни нет, вы лечите меня неправильно, всё не так». Мы находим подход ко всем. И просто делаем свою работу, – говорит Дмитрий Добров. – Когда приходят родные и близкие пациентов, мы всегда говорим им правду. Заболевание крайне тяжёлое, поэтому ложных надежд не даём никогда. Радуемся, когда пациент идёт на поправку. А каждый умерший – это не только горе в чьей-то семье, это и наша трагедия, потому что мы не смогли помочь этому человеку».

Смертность есть, и она выше, чем была в первую и во вторую волну коронавируса в Приднестровье. Но всё же в разы больше выздоровевших. А это, безусловно, заслуга врачей.

«Всем видно, что увеличилось количество больных. И соблюдение минимальных мер безопасности как никогда актуально в нынешнее время по двум причинам: во-первых, болезнь протекает в более тяжёлой форме, быстро идёт прогрессия заболевания; во-вторых, чем больше загрузка, чем больше тяжёлых пациентов, тем труднее обеспечить индивидуальный подход к каждому. Здесь идёт массовое поступление, а на войне как на войне…», – резюмировал Игорь Тостановский.

Сегодня в РКБ целая армия – свыше тысячи человек (врачи, медсёстры, санитары, работники кухни, вспомогательных служб) – борется с невидимым, но таким коварным врагом. А снизить количество заболевших можем только мы с вами. Давайте носить маски правильно и соблюдать дистанцию! Брать с собой дезинфекторы, обрабатывать и мыть руки! Ведь война с вирусом ещё не окончена.